Гарпун для Акулы [= Живой щит ] - Сергей Зверев

Десантники хлестали по джипу длинными очередями.

Кто-то попал в бензобак. Клуб огня вырвался к небу рыже-черной шапкой.

— Прекратить огонь! — кричал Рогожин и сам продолжал исступленно палить из автомата, словно отдавал погибшему младшему сержанту последние воинские почести.

— Командир! «Духи» ломятся! — заорал ефрейтор Липин, выпучив глаза, и тыкал пальцем в ровную линию горизонта.

С юга приближалось облако пыли. Пять машин неслись по степи, точно волки, загоняющие добычу.

— Передал, гад! — воскликнул ефрейтор, прижимая к груди автомат, словно тот был палочкой-выручалочкой.

— Ох, блин, засекли!

— К установкам, быстро! — крикнул Рогожин.

— Как стрелять из этого металлолома? — пробормотал ефрейтор. — Ни буссоли, ни прицельных устройств. Каналом уходить надо… Сматываемся, сержант!

Рогожин уже взял себя в руки. Опасность действовала на него отрезвляюще.

— Не ори, Липин! Пальнем по «духам», да так, что их яйца до Пакистана лететь будут.

Уверенность командира передалась остальным десантникам. Белозубые улыбки засветились на запыленных, загоревших до черноты лицах.

— Так, парни. Берите пленных — и к установкам!

— «Духи» в своих стрелять не станут! — не унимался Липин.

— Сделать петли! Набросить им на глотки и перекрыть кислород! — отдавал лаконичные приказы Рогожин.

Десантники удивленно переглядывались, не понимая замысла командира.

— Вешать пленных, что ли? — робко переспросил ефрейтор.

— Дурак! — Рогожин выразительно постучал себя по лбу. — Они же мусульмане. Для них, воинов Аллаха, смерть без крови — что для тебя служба без дембеля. В рай не попадут. По своим «духи» пулять, конечно же, не станут, но отпугнуть — отпугнут! Давайте!

Пленные, трясясь от страха, глазели на приготовления десантников.

— Только не до смерти! Осторожно! — предупредил Рогожин.

Машины приближались. Раненный снайпером моджахед, воспользовавшись замешательством, успел предупредить своих о дерзком захвате установок, и сейчас «духи» торопились наказать зарвавшихся «шурави».

— Алла… — истошно вскричал тощий афганец, которого первым подвергли испытанию.

Он тяжело, с ефрейтором на спине, обхватил сапоги сержанта и затараторил, пуская слюни и сопли. Свою речь воин ислама сопровождал выразительной восточной жестикуляцией.

Рогожин склонился над ним.

— Шугани разок своих. Иначе… — Он чиркнул ладонью по горлу.

— Не улавливает! — констатировал Липин и крутанул удавку.

Афганец зашелся в кашле. Его тонкие губы стали на глазах синеть, на них выступили белые хлопья пены.

— Ослабь! — Рогожин хлопнул ефрейтора по плечу. — И поставь его на ноги!

Теперь покачивающийся душман был похож на марафонца после финиша. Он уткнул глаза в землю и часто дышал широко открытым ртом, в котором по-собачьи подергивался язык, точно просил отпустить его наружу.

Рогожин сбил с пленного грязную чалму и повернул голову «духа». Приставив к его глазам бинокль, сержант показал на машины. Потом указал на установки и сделал жест руками, словно отгонял от себя назойливую мошкару. Афганец замычал, отрицательно тряся головой.

— Петлю, Липин. Потуже! Время уходит! — рявкнул Рогожин.

— Есть! — так же решительно выпалил ефрейтор и снова перекрыл душману кислород.

Пленный бился всем телом, как бьется рыба, выброшенная на лед.

— Сержант, кажись, мой согласен! — Один из десантников подвел смуглолицего пожилого афганца в просторных полотняных штанах и длинной рубахе.

— И мой дошел до кондиции! — ухмыльнулся Липин.

Его подопечный уткнулся лбом в землю и стучал рукой, давая понять, что согласен…

Как они наводили установки. Рогожин так и не понял. Но залп получился отменный. Установки дрогнули, затем залились огнем, и от протяжного воя снарядов, вырвавшихся из стальных труб, заложило уши.

В бинокль Рогожин видел, как черная стена разрывов выросла на безопасном расстоянии от машин. Моторизованный отряд притормозил, заложил резкий вираж и быстро начал удаляться, не дожидаясь очередного залпа.

— Перелет сделали, блин! — горестно выдохнул ефрейтор, подводя результат.

— Порядочные «духи». Не предатели… — рассмеялся Рогожин. — Дай-ка водички попить. У меня, видишь, фляжку пробило…

* * *

Последняя крупная военная операция Советской Армии в Афганистане снятие блокады с Хоста — проходила строго по установленному плану. Огневые точки моджахедов были нанесены на карты, переданы в батареи и дивизионы, вертолетные полки и эскадрильи фронтовой авиации. Расчеты занимали места у орудий, артиллеристы реактивных установок следили за красными флажками в руках своих комбатов.

Как слабая искра приводит в движение поршни двигателя, так команда, отданная с главного КП этой войны, заставила повернуться десятки ключей стрельбы, взреветь моторы БМП, танков и БТР, подняться в воздух «вертушки», истребители-штурмовики.

* * *

Ахали гаубицы «Д-30», вторили им самоходные орудия с нежным названием «Гиацинт», завывали, выпуская огненные стрелы, реактивные «бээмки». Вертолеты огневой поддержки, утяжеленные снаряженными по максимуму подвесками, грязно-зелеными мухами уходили к горизонту, а матушка-пехота выдвигалась на передовые позиции…

Десантники спрятались в русле старого канала. Артиллеристы работали аккуратно, но Рогожин решил не искушать судьбу. Уж слишком близко катилась страшная лавина огня и металла.

— Подкорректируйте пушкарей! — кричал он в ларингофон рации. Близехонько к нам забирают… Я говорю: пусть не шпуляют сюда. У нас чисто…

Стены канала тряслись от разрывов, осыпаясь тысячами ручейков песка. Десантники инстинктивно прижимались друг к другу, словно плечо товарища могло уберечь их от шального разрыва.

На лицо погибшего младшего сержанта Маркина все время оседала пыль. Рогожину то и дело приходилось смахивать ее. Маленькая дырочка слева на груди закрылась корочкой запекшейся крови и стала похожей на большое родимое пятно.

Дым стлался над рисовыми полями, степью, закрывал солнце. Он полз по дну старого русла, обволакивал десантников серо-коричневыми космами. От него першило в горле и щипало в глазах. Казалось, всю планету заволокло этим дымом.

— Да-а, бардак! — прокомментировал ефрейтор Липин.

Он сидел у глинистой стены канала, обхватив стриженую голову руками. Рядом прикорнул пленный афганец — недавняя жертва ефрейтора. Русский десантник и солдат повстанческой армии были одинаково слабы и беззащитны перед огненной бурей, созданной людьми и безумствовавшей на десятках квадратных километров.